Один к двум - Страница 5

Гнедой более-менее приноровился ковылять на этом пятипалом убожестве, чувствуя себя большим калекой, чем если бы ему прокололи сухожилия. Пятки жгло углями, зверски болела поясница — спину приходилось держать по-другому, и хотя «стараниями» мага его позвоночник обрел нужные изгибы, жеребец постоянно забывался и откидывался назад, каждый раз еле избегая падения.

Как выяснилось, самка человека мало чем отличалась от кобылицы. Разве что копыт к ее вздорному норову не прилагалось.

— Так что, говоришь, с тобой случилось? — рассеянно переспросил Трий, вырванный из раздумий неожиданной паузой в людкиной трескотне.

Девушка, только что закончившая излагать свою печальную историю, обвешанную подробностями, как утопленник раками, ошеломленно хватанула ртом воздух. Краткий, но эмоциональный пересказ уместился в трех словах:

— Меня похитили разбойники!

— Да ну? — удивился жеребец. — А с виду такие приличные люди...

— Приличные?! — снова взвилась людка. — Ты называешь это приличным — набросить мешок на голову ничего не подозревающей девушке, перекинуть ее через седло и уволочь за тридцать верст от дома?!

— Я видел здешних разбойников. — Трий деликатно умолчал, что он с ними еще и шашлыки из оленины жарил; ребята были очень компанейские и уверяли, что они не бандиты, а знахари пущи — должен же кто-то взять на себя эту неблагодарную работенку! — В лесу с банями и портными не густо, знаешь ли. А твои похитители выглядели так, словно ехали на званый ужин.

— Ну, не знаю, — неохотно сбавила тон людка. — Но их способ знакомства мне все равно не понравился! И где это они ужинать собирались? У кентавров?

Трий с трудом представлял себе эту картинку. Табунники вообще бы не выпустили эту компанию из леса, все переговоры с людьми велись на их земле. Особенно весной, когда племенные жеребцы приходили в ярость даже при виде собаки, приближающейся к их гарему.

— Тебе виднее, это ж тебя украли.

— Наверное, они хотели получить за меня выкуп, — поразмыслив, предположила девушка.

— Или уже получили. Авансом, — не удержался от шпильки гнедой.

— Чего?! Ах... ты... да дядя во мне души не чает! Я, между прочим, его единственная племянница, а детей у него нет.

— Так он же вроде еще не старый, — припомнил Трий купеческие рассказы о нынешнем короле.

— Нет, но жениться во второй раз не хочет, — с искренним сожалением вздохнула девушка. — А тетя семь лет назад умерла...

— Выходит, ты еще и его единственная наследница?

— Ни за что в жизни! — пренебрежительно отрезала девушка. — У меня есть дела поинтереснее, чем протирать юбки на троне.

— Например?

— Ну... писать картины. И у меня отлично получается, я даже на выставку в Стармин их возила! — торопливо добавила людка.

Трий, вопреки ее подозрениям, не рассмеялся. Художники, способные остановить мгновение, запечатлев на холсте летящую птицу или цветок-однодневку, искренне его восхищали. Вот только у табунников подобное занятие считалось пустой тратой времени. Впрочем, рисовать они и не умели.

— А я луки делаю, тоже вроде неплохие. Жалко, мой сломали, а то я бы тебе показал. — Жеребец прикусил язык, спохватившись, что «кентаврийский» лук от человеческого отличит даже ребенок.

— Ух ты! — Девушка посмотрела на него куда уважительнее. — Обожаю рисовать оружие. У дяди огромная коллекция, всех известных мастеров. Поговори с ним, может, он тебя в поставщики для войска возьмет! А ты откуда родом?

— Оттуда. — Трий неопределенно махнул рукой назад.

— С побережья? — удивилась его спутница, без раздумий вычеркнув с мысленной карты земли табунников.

— Вроде того...

— Ты ведь не коренной шаккарец, да? У тебя такой интересный акцент!

— О, смотри! — Показавшееся впереди село спасло Трия от скользкой дорожки, на которую свернул разговор. Вдвойне вовремя: уже начинало смеркаться и от леса расползался туман, под покровом которого любили охотиться мантихоры.

Людка величественным жестом поправила прическу (точнее, намекнула, что обычно она там имеется), одернула платье и смело направилась к первому же дому.

— Э-эй, извините!

— А? — Хозяин, лысый кряжистый мужик лет пятидесяти, был занят: пытался пропихнуть сквозь дыру в плетне застрявшую там свинью. Свинья не лезла и очень по этому поводу возмущалась.

— Мы хотим попросить вас об одной услуге.

— А?..

— Нам нужна ваша помощь...

— А?..

— Я племянница самого короля! Я желаю переночевать в этом доме!

— А?.. — Мужик не выдержал и по-простому дал свинье пинка под зад. Та пробкой вылетела из забора, для порядка повизжала еще несколько секунд и умолкла. — Ну, чего вам?

Девушка, успевшая вспотеть и сорвать голос, уставилась на него с невыразимым упреком. Прежде чем ей удалось отдышаться, Трий порылся в сумке и протянул мужику тяжелую монету.

— За стол и ночлег.

— Так сразу бы и говорили. — Хозяин попробовал деньгу на зуб и махнул рукой, приглашая в дом.

Селяне уже успели поужинать, но для гостей стол накрыли заново.

— Лесса, — представилась девушка, когда селянин назвал свое имя и вопросительно поднял брови.

— Трий.

— Очень приятно! — Путники переглянулись и рассмеялись, спохватившись, что за несколько часов трепа так и не удосужились познакомиться.

Человеческая еда была пресноватой и слишком горячей. Но табунники в общем-то ели все, а низшим жеребцам привередничать и вовсе не приходилось. В общине Трий был чуть ли не самым мелким и неказистым — хуже своего отца, которому все-таки удалось заслужить кобылицу (тоже не великую красавицу, что отразилось на сыночке не лучшим образом). Для человека же он оказался выше среднего роста, а по поведению хозяйских дочерей заключил, что не лишен привлекательности. Сначала жеребчик подумал, что, видно, не разбирается в местных обычаях и подобное внимание принято оказывать любому гостю, но потом заметил кислое выражение Лессиного лица и чуть не рассмеялся. Не-эт, все женщины совершенно одинаковы!